«Страна славян – ровная и лесистая – они в ней живут. И нет у них виноградников и пахотных земель <… > Большая часть их посевов из проса. Во время жатвы они берут ковш с просяными зернами, поднимают к небу и говорят: “Господи, ты, который снабжал нас пищей, снабди и теперь нас ею в изобилии”» (Ибн-Русте «ал А’лакан-нафиса»).

Отдельные исторические источники позволяют нам с высокой степенью достоверности сопоставить не только древнейшие праздники и определенные даты (это вполне под силам и этнографии), но более точно восстановить древнейшие обрядовые действа, с ними связанные.

«Пятый идол, Купало, ею же Бога плодов земных бытии мняху и ему прелестию бесовскою омраченным благодарения и жертвы в начале жнива приношаху. Того же Купала Бога или истеннее беса, и досель по неким странам Российским еще память содержится, найпаче в Навечерии Рождества стого Ивана Крестителя собравшееся в вечер юноша, мужика, девическа и женска полу соплетають себе венца из зелия некого, и возлагають а главу и опоясываются ими, еще же на тому бесовским игралища кладуть огнь и окрест его, взавшися за руцы, нечестиво ходят и скачут и песни поют сквернаго Купала часто повторяющее и чрез огнь прескачуще самых себе тому ж бесу Купалу в жертву приносят. И иных действ диавольских много на скверных соборищах творят их же и писать нелепо есть. На Великодень неций и древний беззаконий, источником и езеро оумножения ради плодов земных жертвы приношяху, а временем и людей в воде топях. По неких странах Российских еще и доселе древнего того безчиния оновляется память. Шестый идол Коляда, Бог праздничный, ему же праздник велики мца декабря КД (24) дне составляху. Обаче аще людие неции памяти того беса Коляды и доселе не престают уновляти по все святые дни собирающееся на богомерзские игралища песни поют и в них аще и Рождестве Христовом вспоминают (!), но здеже беззаконо и Коляды ветхую прелесть много повторяющее присовокупляють. Иныя лица своя и все ипостась человеческую, по образу и по подобию Божию сотворенную, некиими лярвами или страшилами на диавольский образ пристроенными закривают, страшащее или оутешающе людей и прочие богопротивния мерзости измышляемы бывают, иже и Писанию предати не подобает» (Синопсис, или краткое собрание из разных летописцев о начале славяно-российского народа и первоначальных князей Богоспасаемого града Киева, 1674).

Календари славян в этнографии и археологии

Деви и Девы встречаются среди всех индоевропейцев, и это слово часто используется как общее слово для «бог, любой бог или богиня», а иногда и для определенной Богини или Бога. Эти слова также используются в качестве почетных для людей высокого ранга, например, «леди, лорд». Здесь опять же использование этого слова в качестве общего слова для любого божества зависит от. Формы ее на каждом индоевропейском языке более подробно обсуждаются в статье. Здесь формы делятся на мужские и женские формы для удобства.

Видимо, не стоит видеть в упомянутых идолах отдельных древних богов. Как показано нами ранее (Гаврилов, Ермаков, 2009), если почитание тех же Купалы и Коляды именно как божественных сущностей и бытовало, то в лучшем случае локально. Также нельзя исключать позднейшую персонификацию и, отчасти, обожествление имен праздников.

Созвездия древних саксов согласно реконструкции Отто Рейтера, выполненной в 1 четверти XX века. Какие-то черты сходства с представлениями славян, несомненно, имеются

Несмотря на то, что большинство письменных памятников времен Киевской Руси погибло в бесконечных войнах или пожарах, до нас дошли некоторые письменные свидетельства, которые дают возможность восстановить быт, обычаи и верования тех далеких веков.

Задолго до принятия христианства славяне выработали свою собственную систему счета времени, создали названия месяцев, дней недели. Все это было необходимо, чтобы составить календарь, который наиболее точно отражал бы условия местной среды обитания. Ведь календарь – это не только способ счета времени, сезонов, годовых единиц. Календарь – это жизненный ритм, и чем точнее он выстроен, тем больше шансов выжить в далеко не легких природных условиях. Календарь может быть рассмотрен как отражение так называемого «астрального мифа», который является разновидностью мифа космогонического, то есть объясняющего причины появления Мироздания и его устройства.

«Если принять во внимание, что ставший научным древнегреческий астроним отражает, очевидно, древний (в данном случае – индоевропейский) охотничий миф, можно видеть в севернорусских “медвежьих” астронимах его возвращение, но уже на северной почве. А поскольку в европейском образе повозки можно видеть модификацию именно “звериного” названия, то особое значение приобретают зафиксированные на Русском Севере названия созвездий, связанные с образом коня» (Рут, 2003).

Она выливает воды, которые поддерживают людей и скот. Плутон был демонизирован христианами как Бог «подземного мира»; т.е. христианского ада. В Авесте она демонизирована как Павра, но заменена Анахитой. На греческом языке она признана Афродитой, хотя это имя не совсем соответствует ожидаемой фонологии и, по-видимому, означает «Богиня сада», относящаяся к слову «рай». На латыни Венера занимает свое место и в древнескандинавском она с большим праздником. На славянских языках ей также поклоняются под именем Параскева, и она вновь христианизирована как святой албанский, она - Перенди, христианизированная как святая.

Осмелимся предположить, что для воссоздания славянского языческого календаря полезно уделить некоторое внимание и сохранившимся традиционным названиям созвездий. В ряде случаев они могут помочь восстановить мифологическую основу календаря, то есть, в сущности, астральную составляющую природной веры славян. Речь не обязательно может идти о зодиакальных созвездиях. Важны все они, ибо выделение той или иной совокупности звезд указывает на их использование для ориентировании, а также и для исчисления сроков праздников в зависимости от положения звезд над горизонтом в то или иное время года. В этом разделе мы перечислим лишь некоторые из имен созвездий, известные из этнографии и средневековых источников. Поскольку работа по их сбору и осмыслению только начата, приводимые сведения и толкования нельзя считать окончательными.

Современная карта северного полушария звездного неба

Млечный Путь. Значимым ориентиром служит Млечный Путь, воплощение Мирового древа (Ермаков, 2008а). Он не является созвездием, однако воспринимался в контексте общей мифологической картины звездного неба. Годовая эволюция Млечного Пути характеризуется разрывом видимости в летнее время, что повлекло за собой появление ряда представлений, речь о которых пойдет ниже.

Интересно, что в мире довольно часто встречаются схожие по содержанию толкования смысла Млечного Пути.

«Средневековый армянский ученый Анания Ширакаци пишет: “Многословные предания, повествуемые злыми философами о так называемом Млечном Пути, неверны. Так, некоторые говорят о нем, что это – дорога, старый след Солнца. Другие, еще невежественней, говорят, что это покрывало Персефоны (Персефона – в древнегреческой мифологии богиня плодородия и владычица подземного царства), прозванное афинянами белым трауром. Третьи же говорят, что Геракл (Геракл – в древнегреческой мифологии величайший герой, сын царя богов и людей Зевса – правителя всеми небесными явлениями, в том числе громом и молнией) по этой дороге увел стадо Гериона (Герион – в древнегреческой мифологии трехглавый великан, коров которого, пасшихся на острове Эрития, похитил Геракл)”» (Цибульский, 1982).

Они считаются близнецами, хотя один находится в форме коровы, а человек - в форме человека. Эти менее мощные сверхъестественные существа особенно популярны, когда христианство демонизирует языческих богов, но они также хорошо известны из классических источников. Их удобно группировать в зависимости от того, где они находятся в природе, однако многие из их имен связаны с Великими Богами, и часто их имена - всего лишь множественные формы. Они обычно «посещают» своих однофамильцев и делят свою сферу власти.

Духи пресной воды: индийские апсары, персидский перис, греческие нимфы, германские феи, славянские виласы и славянские взлеты. Духи соленой воды: греческие нереиды и океаниды, английские русалки. Духи деревьев в частности и леса обычно: греческие дриады, римские фавны, германские шайбы. Духи земли и камней: греческие гиганты, титаны, даймоны; Кельтские огры, древнескандинавские дётунны и суеты. Духи облаков и туманов: санскритские наряды, греческие чариты, римские грации. Духи воздуха: греческие сирены, славянская алканность и персидский симург, индийский гаруда и германские эльфы.

В. Цыбульский (1982) приводит составленную В. А. Никоновым схему, на которой выделены ареалы распространения различных толкований Млечного Пути. Такая схема может оказаться весьма полезной для понимания контактов народов в прошлом и их мифологии

Старые названия этого галактического «пояса» сохранили для нас отношение к нему наших славянских предков. Прежде всего, он ассоциировался с «дорогой», «путем»: «Птичий Путь», «Гусиная Дорога», «Утиная Дорога», «Соломенный путь», «Чумацкий шлях» (чумаки – возчики соли). У древних германцев он именовался «Дорога Водана». Каждый месяц в году Млечный путь восходит в новом положении. Знание его особенностей давало возможность определять стороны света. По-видимому, названия «дороги/пути» отразили наблюдения за перелетами птиц, что имело значение для охоты, а также для наблюдения за сменой сезонов. Но есть и одно загадочное название – «Дорога Духов». Откуда оно?

Изображения скопления Плеяды на предметах, относящихся к палеолиту: 1, 5, 6 и 7 – на камнях, 3, 4 – на сосудах; 2 – конфигурация Плеяд, как они в действительности видны на небе невооруженным глазом (по Н. И. Моисеевой, 1991)

Дело в том, что славяне (как и другие индоевропейцы) в начале своей истории верили в перерождение или в то, что после смерти душа отправляется на небо, где занимает место упавшей звезды. Дорога души к звезде на небо и называлась «Дорогой Духов». Весьма популярным у славян было и звездное скопление Плеяд (находится в современном созвездии Тельца). Называлось оно по-разному: Волосыни, Волоса, Стожары, Волосожары и т.д. Возможно, перед нами – звездное воплощение самого Велеса («скотьего бога»). Не исключено, что это название было отражением наблюдений за зимним небом и движения по нему Плеяд, служивших «регистратором» времени вынужденного простоя в хозяйственной деятельности. В летнее время (а именно с апреля по август) Плеяды у нас не видны (только в августе появляются к утру). Кстати, эллинский аналог нашего Велеса – Гермес, не случайно, видимо, считается сыном Майи, одной из Плеяд.

Изображение созвездия Б. Медведицы на кованой медной игле из собрания В. И. Бястова (отчет Румянцевского музея за 1912 г.) (по Д. О. Святскому, 2007)

Название «Стожары» происходит от слова «стог». Восточные славяне называли стожаром кол, воткнутый в землю для укрепления стога сена. Возможна и обратная связь: с уходом с небосвода Плеяд наступает время выводить скот в поле, переводить его на подножный корм. Полярную звезду (Малую Медведицу) славяне представляли как кол, вокруг которого двинутся звезды. Сходное понимание мы находим и у ряда других народов.

Большая Медведица и ее небесные соседи . Большая Медведица в русской традиции имела названия: «Ковш», «Лось», «Сохатый», «Воз», «Телега», «Повозка» и так далее. В Белоруссии, сохранивший множество древних верований, известны именования «Конь» и «Конь з вазом», «Воз з медзведзямi», «Воз», «Iльлеy воз», «Коляска», «Брiчка», «Стажар’е», «Стожарье (Стажары)».

Лист из «Шестокрыла» (астролого-астрономическая рукопись XVI в.) «Шестокрыл» – шесть лунных таблиц, откуда и появилось его название, позволяющих вычислять с известной точностью лунные фазы и затмения

Полярная Звезда именовалась «Кол», «Гвоздь» и т. п., что вполне понятно с учетом ее местоположения вблизи Северного полюса.

Не лишено оснований допущение, что в части случаев мы имеем дело с заимствованными названиями. Скажем, предполагают, что названия «Лось», «Сохатый» могли быть заимствованы от угро-финских народов – северо-восточных соседей древних славян, главным занятием которых была и продолжала оставаться охота. Названия «Телега», «Повозка», «Воз» вполне могли быть позаимствованы у древних германцев или – что не менее вероятно – быть общими для двух этносов еще в период глубокой древности (конец II– I тыс. до н. э.), когда народы еще не были разделены. Точно также и лось в глубокой древности использовался обитателями лесной полосы Европы в качестве верхового животного. Бытовал ли этот обычай у предков славян, неизвестно, но вот знакомы они с ним, скорее всего, были.

Обращает на себя внимание название «Iльлеў воз». Библейский пророк Илья заменил громовника Перуна. Правомерно предположить, что ось мира, с которой тесно связано созвездие в глазах всех народов Евразии (Лушникова, 2004), ассоциировалась с вселенским законом и порядком. Перун же, как показал М. Л. Серяков, вместе с Велесом отвечает за незыблемость этого порядка (Серяков, 2005). В этом смысле и название «Воз з медзведзямi» (медведь – священное животное Велеса) приобретает совершенно новое звучание. Кроме того, «если принять во внимание, что ставший научным древнегреческий астроним отражает, очевидно, древний (в данном случае – индоевропейский) охотничий миф, можно видеть в севернорусских “медвежьих” астронимах его возвращение, но уже на северной почве» (Рут, 2003).

Лист «Шестокрыла» («крыло пятое»). Листы рукописи имеют названия «крылья»

Значение Большой Медведицы как главного созвездия северного полушария и ориентира не подвергается сомнению. Помимо того, что нахождение ее на небосводе в течение ночи позволяет отыскать север, смена ее положения в небе дает возможность определять направление на другие стороны света в течение всего года.

Орион . В созвездии Ориона славяне обращали внимание на три центральные звезды (ныне так называемый «Пояс Ориона»), устная традиция сохранила название «Три плуга», «Грабли», «Касцы», что явно отражает земледельческий характер этого образа (несмотря на то, что у греков Орион – охотник, то есть образ более архаический). Позднейшее «Тры каралi» восходит, видимо, к трем новозаветным волхвам, пришедшим поклониться новорожденному Иисусу.

«Косари» же указывает на то, что «Пояс Ориона» становится видимым примерно тогда, когда приходила пора выходить на утреннюю косьбу в конце лета.

Вообще созвездие Ориона у разных народов Евразии нередко связывается с тем или иным вариантом мифа о культурном герое (Лушникова, 2004). Это и ряд других соображений подталкивает нас к еретической, но перспективной, думается мысли о том, что созвездие или какая-то его часть могли ассоциироваться у славян с образом небесного кузнеца Сварога. Существенно здесь и то обстоятельство, что Орион становится хорошо видимым уже с вечера в конце октября – начале ноября.

Один из возможных ключей к восстановлению древних славянских имен некоторых созвездий содержится в «отреченных книгах» – астрологических и предсказательных сборниках, современным читателям почти неизвестных, поскольку публиковались они редко и крайне малыми тиражами. Наиболее значительную публикацию предпринял В. В. Титов (Титов, 1999). С рядом его толкований (например, со стремлением свести всю восточнославянскую языческую мифологию к астральным культам) согласиться сложно, что никоим образом не умаляет проделанной автором работы.

Являя собою по преимуществу переводы и заимствования из античных и западноевропейских трактатов, тексты отреченных книг, тем не менее, представляют собою интереснейшие образцы духовной культуры наших предков. В одном из опубликованных В. В. Титовым текстов (рукопись Патриаршей Иерусалимской библиотеки «Сказание от луне месяцам» (XV в.) мы встречаем несколько, скорее всего, заимствованных названий созвездий. Но такое заимствование может восходить ко временам достаточно древним. При перечислении Зодиакальных созвездий употреблены непривычные нам названия: Юнец (совр. Телец), Ярем (Весы) и Мокрешь (Водолей).

Изображение Вселенной в иллюстрации к русскому переводу Козьмы Индикоплова («Книга, нарицаемая Козма Индикоплов, избранна от божественных писаний благочестивым и повсюду славимым кир Козмоюп)

Телец . «Юнец», согласно Этимологическому словарю М. Фасмера, «Юн, юна, юно, юнец, юница, юноша. Заимств. из цслав., судя по наличию ю– при исконном у-; см. Шахматов, Очерк 142; укр. юний, стар., др.-русск. унъ “молодой, юный”, уностъ, уноша, уница, ст.-слав. см. образ ????, ???????? (Остром., Супр.), стар. болг. юн (Младенов 700), юнец, юне ср. р. “бычок”, юнак “герой”, сербохорв. jyнaц, род. п.jyнцa “бычок”, јуница “телка”, словен. jynуta, собир., ж. “молодежь”, см. образ “бычок, жук-олень”, др.-чеш. junec “бычок”, junoch “юноша”, ч еш. jinoch “юноша”, слвц. junac ж. “молодежь”, junak “парень, смельчак”, польск. junosza, junoch “юноша”, juniec “бычок”, junak «юноша», н.-луж. диал. junk “бычок”, полаб. jaiunac “бычок, тягловый скот”. || Праслав. *junъ , *junьcь родственно лит. jaunas “молодой”, лтш. jauns – то же, лит. jaunikis «жених, молодожен», др.– инд. yuvan -, род. п. yunas “молодой, юноша”, сравн. степ., yaviyan , превосх. yavisthas , авест. yuvan -, род. п. yuno , лат. iuvenis , iunior , iuvencus “бычок”, гот. juggs ».

Из рукописи XVII века «Планидник» («Планетник»): Зодиакальные знаки Овна (март), Тельца (апрель), Близнецов (май), Льва (июль) и Девы (август). Знак для июня изображен в виде двух ослов по старинной традиции (asinus australis и asinus borealis). Зодиакальные знаки Весов (сентябрь), Скорпиона (октябрь), Стрельца (ноябрь), Козерога (декабрь), Водолея (январь) и Рыб (февраль). Скорпион изображен в виде женщины, держащей яд и змею (по Д. О. Святскому, 2007)

Название созвездия, видимо, восходит к весьма отдаленным временам, когда основным занятием было скотоводство, а точка весеннего равноденствия находилась в созвездии Тельца. Кажется странным искать явные параллели в известных нам восточнославянских мифах, особенно если вспомнить, что покровителем скота принято считать Велеса. С другой стороны, именно в Тельце находятся хорошо известные всем Плеяды (русские названия, в том числе «Волосыни», «Волосожары» и т. д.). При желании можно даже провести сопоставление с хорошо известным реконструируемым преданием о похищении Велесом небесных коров и возвращении их Перуном. Особенно навязчиво оно вспоминается в рамках астрального подхода к мифологии… если бы не спорный характер самой реконструкции. Плеяды исчезают из видимо сти весной и начинают появляться вновь лишь в августе, а наилучшая видимость их, как всего созвездия Тельца в целом приходится на конец осени – зиму.

Впрочем, повторимся: любые приводимые параллели и связи между звездным небом и славянской мифологией носят исключительно предположительный характер. Связь непременно должна существовать, но такая ли она именно, как мы ее сейчас представляем, сказать трудно.

Весы . Соответственно, русское название восходит к «ярем» («ярмо») – «укр. ярмо, ярем, др.-русск., ст.-слав. см. образ????? (Супр.), болг. ярем, сербохорв. јaрам, чеш. jarmo, слвц. jarmo, польск. jarzmo, кашуб. jirmoe. | Праслав., по-видимому, *arьmо …» (Фасмер)

И вновь можно при желании проследить любопытное обстоятельство. Весы – атрибут торговли, Солнце вступает в знак Весов после осеннего равноденствия. Но ведь эта пора издревле была временем ярмарок и полюдья, то есть сбора и уплаты дани. И в торговле, и в дела «сбора налогов» весы – отнюдь не последний инструмент. Да на судах, которые приходились на эту пору, сопоставление всех «за» и «против» еще с античных времен символизируют именно весы. Складывается, признаться, впечатление, что если прямой связи между старинным названием созвездия и какими-то славянскими обычаями и не существует, то ее следует придумать.

Водолей . Несколько более интересно дело обстоит с «Мокрешью» («Водолеем»). В других текстах созвездие именуется «Водолиятель», «Водоточец» и т. п., что не расходится по смыслу с современными значениями и вполне соответствует греческому мифу. Название «Мокрешь» встречается в доступных нам источниках лишь в Боснийском ходошском сборнике XIV в. (издан М. Н. Сперан ским, по: Титов, 1999). Понятие «мокрый» достаточно однозначно связывается с водой. К этому же слову Фасмер уверенно возводит и имя Макоши (Мокоши). По Фасмеру, Макошь – «домовой в образе женщины с большой головой и длинными руками» <…> сюда же др.-русск. Мокошь – языческое божество. Вероятно, ее следует понимать как богиню плодородия. От “мокрый”. Гадательно сравнение с др.-инд. makhos «богатый, благородный», также “демон”».

Если перед нами не дословный перевод, скажем, латинского Aquarius , то предположение В. В. Титова о правомерности сопоставления Мокреши-Водолея и Макоши-Мокоши кажется интересным. Однако вызывает множество вопросов.

Так, сама приведенная этимология имени богини от «мокрый» кажется не менее убедительной, нежели излишне распространенное ныне толкование его происхождения от «кош» (корзина, ларь)/«кошель» (корзина, кошелек) со значением «Матерь богатства» . Но славянам подобная склонность к «сокращениям» была не очень-то и свойственна. Несогласных же для начала адресуем к словарям В. И. Даля, М. Фасмера, И. И. Срезневского и т. д.

Однако вопреки всем более чем весомым сомнениям в толковании В. В. Титова можно проследить интересные смысловые соответствия. Едва ли они достоверно историчны, но…

Созвездие Водолея – южное. В средних широтах его почти не видно. Оно наблюдается в южной части горизонта, перестает быть видимым в первой декаде ноября, причем как раз вскоре после главных годовых праздников в честь Макоши. Видимым же оно становится примерно тогда, когда в местах исторического обитания восточных славян наступает весна – «мокрое» время, начало плодородной части года.

Ценные сведения об астрономии наших предков можно найти и в трудах Д. О. Святского (Святский, 2007).

Незначительность приведенных сведений не должна пугать читателя. «За бортом» нашего рассмотрения осталось немалое количество этнографических данных о тех или иных астрономических понятиях. Однако, как уже было сказано, на данном уровне сбора материала они могут сыграть только вспомогательную роль и не очень-то приближают нас к пониманию основных закономерностей и мифологии славянского календаря дохристианской поры. Использовать их сложно еще и по той причине, что собственно исторических сведений об астрономии языческих славян осталось, наверное, куда меньше чем даже о славянских богах.

«…Хотелось бы отметить два обстоятельства естественно-физического свойства, присущих географическому пространству, в котором проживали славяне. Во-первых, речь идет о рефракции – то есть об искривлении световых лучей атмосферой. Эффект рефракции во многом зависит от широты местности: чем выше наблюдатель находится, тем больше увеличивается продолжительность световой части суток. Увеличивается также время сумерек утренних и вечерних. Сказанное справедливо выше пятидесятого градуса северной широты. Отсюда следует два вывода: во-первых, трудно точно указать время восхода/захода светил (звезд) над линией горизонта, во-вторых, в весенне-летнее время уменьшается продолжительность видимости небесной сферы. К этому можно добавить, что в «светлые» ночи почти не видны и малые созвездия и звезды малой яркости, а видны только звезды первой величины.

Итак, можно сделать вывод, что в диапазоне широт от 50 до 56о северной широты с конца апреля по середину июля видны только самые крупные звезды. Правда, ни один из этих доводов не исключает возможности использования видимых звезд в ночное время суток для определения времени или даже в качестве вспомогательного средства для предсказания смены времен года» (Гусаков, 2005).

Народных названий созвездий известно много, причем часть их них дублирует друг друга. М. Г. Гусаков полагает, что выделение примечательных небесных фигур диктовалось в первую очередь сугубо практическими потребностями, но мы думаем, что мифология также была одной из таких потребностей. Человек всегда стремился не только использовать, а потом объяснить, но и сначала объяснить, чтобы потом использовать. Иначе говоря, должен все-таки был существовать некий астральный миф, который так или иначе был увязан с календарем и охватывал большую часть видимой небесной сферы. Возможно, в разных частях славянского мира он был развит в разной степени, поскольку одно дело жители морских побережий, которым умение ориентироваться насущно необходимо, другое – население лесной полосы, где ориентиров и без того достаточно. Можно предположить, что славяне знали и включили в такой миф звезды ярче первой величины (современный Вега, Денеб, Альтаир, Альдебаран, Ригель, Арктур и др.).

Но все-таки главными источниками календаря, действительно, становились главнейшие светила, Солнце и Луна.

Индоевропейское название Солнца восстанавливается в форме *s(a)uHel-/n- . Др.-инд. вед. suvar – (свет, небо, блеск, сияние), suryah – (солнце, божество Солнца), svarna – (светоносный), Авест. Hvar -, литов.-прусс. Saule – и т. д. (Гамкрелидзе, Иванов, 1984, с. 684).

Издревле у индоевропейцев распространено воззрение, что Солнце следует по некоему постоянному пути и что его круговорот связан с силой бога, следящего за движением светила, или несущего его в своей колеснице:

– златорукий ведический бог Света Савитар «приводит в движение солнце» (РВ, I, 35, 9);

– древнеиранский создатель Ахура Мазда «…сделал путь для солнца и для звезд» (Авеста, Ясна, 44, 3).

Подобное воззрение до сих пор сохранилось у народов, живущих архаическим обычаем, например, эскимосов, которые считают, что у Солнца есть и дом, и проторенная однажды дорога:

«В одном далеком месте росли два брата в почти абсолютной темноте. Лето было темнее зимы. У них была лампа, которая горела круглый год. Им казалось, что у них когда-то была мать, только они не могли вспомнить ее. Повзрослев, братья сами научились строить каяки и охотиться на тюленей и карибу. Они стали хорошими охотниками, только однажды они подумали, что им не хватает света и общества других людей. У самого горизонта они заметили отблеск света и пошли туда. Там их встретили две сестры (не их), которые заранее чувствовали их приход и ждали его всем сердцем. Поженившись, сестры не позволяли своим мужьям охотиться, а сами охотились вместо них… Перед тем как отправиться в путь, младшая сестра открывала дверь и выпускала Солнце, а вернувшись, снова закрывала его. Вскоре братьям такая жизнь разонравилась. Старший брат спросил младшего, не пора ли им отправиться в другое место. Но тому стали сниться вещие сны, полные света; он решил остаться и завладеть Солнцем. Ведомый голосом свыше, он пересек замерзшее море и попытался удержать Солнце, но тщетно. Голос сказал ему, что Солнцу нужно идти своим путем, и тогда он подтолкнул его над горизонтом. С тех пор оно стало ходить по небу, а братья принялись охотиться сами. Путешествие за Солнцем сделало младшего брата шаманом, и он мог изменять погоду по своему желанию… [выделено нами. – Авт .]» (Сонне, 1998, с. 217–245).

Изображение хода дневного светила на воротах словацкой усадьбы. Положение Солнца в разное время суток представлено в виде разных свастических знаков

Все существующие традиционные песни, гимны Солнца и закликания его направлены на то, чтобы помочь ему преодолеть путь, в том числе и невидимый людям, а главное, не остановиться, не померкнуть. Ведь вместе с ним угаснет сама жизнь!

Горе, если Солнце свернет с намеченного пути. О последствиях такой беды повествует известный миф о Фаэтоне, сыне Гелиоса.

Солнце отождествляется и с частью некоего Первобожества: либо с оком бога (скажем, индуистского Пуруши или китайского Паньгу), либо с его головой, либо шлемом (как у лучезарного эллинского Гелиоса).

«Солнце, эфир и Луна, и звезды, и свет безущербный – Все это части Гефеста, что так себя смертным являют», – утверждает Орфический гимн.

В «Голубиной Книге»:

«У нас Белый вольный Свет зачался от Суда божия.

Солнце красное – от лица Божьего…

Млад-светел месяц от грудей его,

Звезды частые от риз Божьих,

Ночи темные от дум Господних,

Зори утренни от очей Господних…»

(Голубиная Книга, 1991)

Арийский Тваштар, равно как и финно-карельский кузнец-демиург Ильмаринен – «небесный вековечный кователь» Солнце выковывают. Надо думать, что у всех индоевропейцев распространен миф о краже светила и его последующем освобождении, либо замене, благодаря искусному кузнецу. Так что речь идет уже о вторичном солнце .

Первичное же светило появляется в момент Творения мира, хотя бы из Мирового Яйца:

И тогда желтка верхушка

ярким солнцем заблестела,

часть белка, его верхушка,

засияла лунным светом;

крапинки скорлупок пестрых

стали звездами на небе,

части темные скорлупок

в тучи темные сгустились

(Калевала, 1973, с. 3–8).

У скандинавов богиню солнца зовут Соль (созвучно с нашим «солнце») и рассказано о ней у Снорри в «Младшей Эдде» так:

«Тогда спросил Ганглери: “А как правит он ходом солнца и звезд?” Высокий говорит: “Одного человека звали Мундильфари (“движущийся в определенные сроки”). У него было двое детей. Они были так светлы и прекрасны, что он назвал Месяцем сына своего, а дочь – Солнцем. И отдал он дочь в жены человеку по имени Глен. Но богов прогневала их гордыня, и они водворили брата с сестрою на небо, повелев Солнцу править конями, впряженными в колесницу солнца: а солнце боги сделали, чтобы освещать мир, из тех искр, что вылетали из Муспелльсхейма. Эти кони зовутся Ранний и Проворный. Под дугами же у коней повесили боги по кузнечному меху, чтобы была им прохлада. В некоторых преданиях это называют кузнечным горном . Месяц управляет ходом звезд, и ему подчиняются новолуние и полнолуние. Он взял с земли двух детей, Биля и Хьюки, в то время как они шли от источника Бюргир и несли на плечах коромысло Симуль с ведром Сэг. Имя отца их – Видфинн. Дети всегда следуют за месяцем, и это видно с земли” . Тогда молвил Ганглери: “Быстро мчится дева Солнце, словно чего-то страшится; спасайся она от самой смерти, и тогда не удалось бы ей бежать быстрее”. Тогда отвечает Высокий: “Нечему тут дивиться, что она так бежит. Нагоняет ее преследователь, и ей ничего не остается, кроме как убегать”. Тогда спросил Ганглери: “Кто же желает ее погибели?”. Высокий говорит: «Есть два волка, и того, что бежит за нею, зовут Обман. Его-то она и страшится, и он настигнет ее. Имя другого волка – Ненавистник, он сын Хродвитнира. Он бежит впереди нее и хочет схватить месяц. Так оно и будет”».

О существовании у славян представлений о женской ипостаси Солнца в позднем песенном фольклоре сохранились лишь смутные указания в виде сравнения девушек с Красным Солнышком, глядящим в окошко. Богиню Солнца по достоверным источникам у славян мы найти не можем (Гаврилов, 2006б, с. 215–217), зато снова встречаем в образной форме упоминание о волке, на пути Хорсова скакуна (надо думать, волки подгоняют Солнце при его движении по небу).

В поучениях против язычества подчеркивалось, что солнце само не есть божество, что оно «бездушно, бессловесно и огненно» (наследие Илариона Киевского, 1986, с. 17, 89). Это полностью противоречит тому, как мыслили древние. В апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» говорится: язычники «это те, которые богами называли; солнце и месяц, землю и воду, зверей и гадов, кто в жестокосердии своем дал богам имена, как людям». Тем самым Солнце личностно и сущее. Оно испытывает те же страсти, что и люди.

Подобное представление характерно не только для индоевропейцев, но и для архаичных обществ вообще:

«До образования мира Звезды, Луна, Солнце и Земля – рассказывает индейский миф, – жили вместе (словно люди). Земля была женщиной, Солнце – ее мужем. Она всегда была им недовольна, называя его гадким, уродливым и слишком горячим. В конце концов Солнцу надоела ее брань, и оно ушло. Луна и Звезды ушли вместе с ним. Земле-Женщине было очень грустно. Появился Старик и дал этим людям их нынешний облик. Солнцу, Луне и Звездам он назначил небо, повелев никогда более не оставлять землю. Мать Земля стала твердой сушей: ее волосы превратились в деревья траву, плоть – в глину, кости – в скалы, кровь – в ручьи. “Ты будешь как мать народа, ибо из тебя возникнут их тела и в тебя возвратятся. Люди будут жить, словно у тебя на груди, и спать у тебя на лоне. Они будут извлекать пропитание из тебя и использовать все части твоего тела”. После этого Земля родила людей, видом похожих на нас; но они ничего не знали и не нуждались ни в пище, ни в питье. У них не было стремлений, желаний или мыслей.

Тогда Старик отправился бродить по миру и среди людей, наделяя их стремлениями и желаниями. Он произвел на свет все виды птиц и рыб, которым дал имена и назначил обязанности. Он научил женщин делать березовые корзины, циновки и жилища, научил выкапывать коренья, собирать и сушить ягоды. Он научил мужчин разводить огонь ловить рыбу, стрелять дичь и т. д. Он научил супругов соитию и порождению детей.

Обучив людей, он простился с ними: “Я покидаю вас; но если вам будет нужна моя помощь, я снова приду к вам. Солнце – ваш отец, Земля – тело вашей матери. Вы будете укрываться ее плотью, как одеялом, под которым будут в мире покоиться ваши кости”» (Teit, 1912, p. 321–322 ).

Отдельное почитание Солнца и солнечного Света как одухотворенных сущностей или личностей, то есть богов, также встречается у многих народов. Так, у этрусков бог солнечного диска – Усил, а света – бог Каве; у древних греков солнечный диск – Гелиос, а бог света – Аполлон; у северных германцев бог света – это Фрейр, а хозяйка солнечного диска – Соль, у русичей богом солнечного света можно считать Даждьбога (см. ниже), а бог солнечного диска, по всей видимости, – Хорс. Причем бог света подчас выступает как культурный герой, наделяющий смертных знаниями, навыками, оружиями, а бог собственно светила относится к древним богам и от мира людей уже отрешен.

Имя этого бога на протяжении многих веков упоминается в письменных источниках: в списках русских летописей (пантеон князя Владимира), в апокрифе «Хождение Богородицы по мукам», в поучениях «О идолах Владимировых», «Память и похвала Владимиру», «Слове некоего Христолюбца», «Слове о том, како первое погани суще языци кланялися идолом», в «Житии блаженного Володимера».

«Слово о полку Игореве» (1185) как раз и свидетельствует о некоем ночном пути Хорса, ибо князь-волхв Все слав рыскал в образе волка именно ночью: «Всеслав князь людем судяше, князем грады рядяше, а сам в ночь волком рыскаше; из Кыева дорискаше до кур Тмутороканя, великому Хорсови волком путь прерыскаше» (Гаврилов 2006б, с. 212–213). Там же, в заклинании Ярославны: «Светлое и тресветлое солнце!… Чему, господине, простре горячюю свою лучю на лады вои…»

Речь идет о пресветлом светиле, то есть сияющем в превосходной степени, либо говорят о трех его ипостасях: о восходящем, полуденном (в зените) и заходящем Солнце. Еще в середине XIX века Солнце неоднократно упоминалось во всевозможных заговорах и заклятиях как живая сущность. Например:

«(277) Встану я, раб Божий (имярек), благословясь, пойду помолясь из избы в двери, из дверей в вороты, в чистое поле, прямо на восток, и скажу: “Гой еси солнце жаркое, а жги и пали и не пожигай ты овощ и хлеб мой (имярек), а жги и пали куколь и полынь-траву”. Будьте, мои слова, крепки и лепки» (Майков, 1997).

Афанасьев указывает на то, что санскритское bhaga («счастье») является одним из имен Солнца, которое есть всевидящее (или всеведующее) око небес.

«На Руси уцелела старинная поговорка: «дожидайся солнцевой матери божья суда». Солнцева мать упоминается во многих сказках, и везде о ней говорится как о вещей пряхе, она дает странствующим героям мудрые советы и на золотой прялке прядет золотую кудель» (Афанасьев, 1994).

По воззрениям, бытовавшим на территории Великого княжества Литовского и Русского, ночью Солнце, как и смертные, спит на востоке, там, за морем, на берегу, купает оно своих огненных лошадей или отправиться на лодке по «пути солнца», плывя ночью по водам, перемещаясь на восток по морю, по рекам Даугаве или Неман. Там, где спит Солнце, где оно купает своих лошадей (Гимбутас, 2004, с. 198).

Яркий пример почти пантеистического оживотворения природных стихий дают ряд апокрифов, в частности, «Видение апостола Павла». В зачине апокрифа приводятся эмоционально напряженные стенания природы, взбунтовавшейся против нечестия людского. Солнце, Луна и звезды предлагают Богу-Вседержителю покарать «грешных»:

«Солнце великое, светлое, молясь Богу, [так] говорило: «Господи Боже, Вседержитель, до каких пор я буду смотреть на людские беззакония и ложь? Повели, и я сотворю им по моей силе, пусть они поймут, что Ты один Бог». И опять был глас ему [Солнцу, раздавшийся с неба и так] говорящий: «Я знаю это все, ибо око Мое видит и ухо Мое слышит. [Но знай] – человеколюбие Мое ожидает их, когда они обратятся [к Богу] и покаются [в грехах]. Если же не придут ко Мне, [то] Я их буду судить. Многократно и (Л. 230) Луна и звезды вопрошали Бога, и [так] говорили: «Господи Боже, Вседержитель! Ты отдал нам власть над ночью. До каких пор мы будем смотреть на прелюбодеяния и кровопролития, которые творят сыны человеческие? Повели нам, [Господи], и сотворим им [наказание] по силе нашей, – пусть познают, что Ты – один Бог». И был глас [с небес], [так] говорящий им: «Я знаю все это, ибо око Мое видит и ухо Мое слышит, но долготерпение мое ожидает их, когда они обратятся [ко Мне] и покаются. Если же не придут ко Мне, Я их буду судить… и т. д.» (Мильков, 1999, с. 561–576).

Явление Иоанну Богослову ангела с книгой (фрагмент). Лубок. Начало XIX века. Неизвестный художник. Изображение канонического, в общем-то, сюжета сохранило немало и от традиционных народных представлений о небесных объектах, в том числе о Солнце

Исследователи подчеркивают, что рассматриваемый сюжет из «Видения апостола Павла» можно принять за плод фантазии автора, за выразительный художественный прием, не имеющий никакого отношения к реалиям жизни. Но в пантеистической двоеверной ереси новгородских стригольников, которые проповедовали покаяние Земле, обнаруживаем ситуацию, полностью сходную со «смоделированной» в апокрифе ситуацию (Мильков, Милькова, 1999, с. 369–371).

До нашего времени дошли многочисленные варианты одной и той же старорусской песни, восхваляющей Солнце. Ее подхватил и записал сам Федор Шаляпин. Варианты народной мелодии обрабатывали сами Модест Мусоргский и Николай Римский-Корсаков, например:

Ты взойди, солнце красное,

Солнце красное, солнце красное,

Освети ты Волгу-матушку,

Волгу-матушку, Волгу-матушку,

Обогрей нас, добрых молодцев,

Добрых молодцев на чужой стороне,

Мы не сами-то идем,

Нас нужда ведет, нужда горькая,

Мы не воры, не разбойнички,

Стеньки Разина мы помощнички.

(записана Н. И. Голубинцевым в начале 1900-х годов от донских казаков; см.: Голубинцев, 1911, с. 14; цит. по: Добровольский, Соймонов, 1956).

Согласно «Младшей Эдде»: «Месяц управляет ходом звезд, и ему подчиняются новолуние и полнолуние». Лунными богами считаются и Гермес, и Меркурий, и Шива: «Шива есть воплощение времени – Кала или Махакала» (Гринцер, 1982, с. 642–644). Счет и календарное время связано с Луной и звездами. Шива – Чандрашекхара.

«А то светило, что совершает свой путь вместе с Солнцем почти наравне с ним, и получило имя Гермеса», – сообщает Платон (Послезаконие, 987); «Луна посвящена Гермесу и по нему именована… Гермесова звезда и Утренняя звезда поочередно взаимно догоняют друг друга» (Тимей, 38d).

В Ипатьевской летописи царство Иеремия (Эрмия, Гермеса) предшествует времени правления Даждьбога, установившего календарь по солнцу. Это можно посчитать указанием, что до этой поры в ходу был лунный календарь.

Лунный бог Тот-Гермес почитался и как бог времени. Он добавил к 12 египетским месяцам (360 дней) 5 дополнительных дней, выиграв их у Селены-Луны (согласно Плутарху). Вот некоторые эпитеты Тота, связанные со временем: «Месяц», «Месяц на небе», «Владыка времени», «Счисляющий года», «Измеритель Времени», «Проводящий времена года», «Увеличивающий время», «Умножающий годы» (Тураев, 1898; Гаврилов, Наговицын, 2002, с. 259).

Ущерб Луны и появление нового Месяца в балто-славянской Традиции могут объясняться, например, тем, что Трикстер-Месяц крадет солнечную деву. За это его преследует либо солнечный бог, либо громовержец, разрубая проказника мечом.

Здесь уместно повторно упомянуть о связи в представлениях литовцев Месяца с Велсом и потусторонним миром.

Современник Ивана Грозного – Иван Рыков – в «Предисловии святцам» 1570-х гг., предшествующем в рукописи гадальной книге Рафли еще более раннего периода, пишет о планетах:

«Ермис бог елинский бяше тать и лихоимец и похотник и волхв немощен и недужен. Словесен же бысть, сий речь баснем сказатель. Екати богиня еллинская юже глаголють еллини быти Луна в нощы ходящу и на колесницы львове ездящу и змиями облежащу и змиеве страшни мечты показующе и человеки некия велики главы имуща змиевы» (Турилов, Чернецов, 1988, с. 123).

Итак, средневековый книжник связывает Гермеса с волховством, а значит, волшебством и магией. Гермес у эллинов является богом лунным, то есть Месяцем. «Дева ночная», демоническая Геката, также богиня магии, традиционно понимается как лунная богиня. Ранее нами уже была рассмотрена эта сакральная пара (см. Гаврилов 2004, Гаврилов 2006, Гаврилов, Ермаков, 2009) и показано, что у древних славян эти силы могла получить имена Велеса (Мокоса?) и Макоши. По всему оказывается, что Велес–Месяц–Лунный бог–Эремий–Гермес, занятый счетом времен и чисел, и есть пресловутый Числобог, всплывший в сочинениях поэта Велимира Хлебникова .

«Колдунья морочит людей, говоря, что “свалит” месяц с неба и выдоит его»: роспись церкви св. Архангела Михаила (с. Лешко, Благоевгардский округ, Болгария, XIX век) (по: Георгиева, 1993)

У Гесиода: «Вверил ей (Гекате) Зевс попеченье о детях, которые узрят после богини Гекаты восход многовидящей Эос». Таким образом, Геката впускает в Этот мир детей в процессе их рождения (выхода) из мира Того и предшествует Заре. Заре явно предшествует ночь и то ночное светило, что царит в ночи – это Луна. Интересно, что на связь рождения с Луной достаточно уверенно указывают и современные научные изыскания (Волчек, 2006).

Изображение лунной богини Северной Традиции Мани (в весенней ипостаси Острея). Она имеет облик женщины в коротком платье с капюшоном, увенчанным длинными заячьими ушами, которая держит в руках лунный серп. Классический облик Мани приводит Н. Пенник (1989) по книге Р. Уэстигана «Возвращение утраченного разума», вышедшей в Антверпене в 1605 году. Заметим, что у славян заяц также связан с Луной и миром мертвых

Современники язычества, составители или переписчики поучения соотносят Макошь именно с Гекатой. Особый интерес представляет «Слово св. Григория… о том, как поганые суть язычники кланялись идолам и требы им клали, то и ныне творят». Оно известно во множестве списков и носит различные названия, часто его просто называют «Слово св. Григория» или «Слово об идолах». В поучении осуждается обычай, в силу которого требищной кровью из ран «… мажют Екадью б(о)гиню, сию же деву вменяют и Мокашь чтут» (Паисiевъ сборн.) или «иже от первенець лаконьская требищная кровь, просашаемая ранами то их епитемья, и тою мажютъ Екатию [вар.: Скатию, Екадию] богыню, сию же девоу творять и Мокошь чтоутъ» (XV в.) (Рук. Coф. Новг. Собр.).

Вот почему, возвращаясь чуть назад, повторим, что прямое отождествление Макоши с созвездием Водолея все же пока сомнительно, ибо круглогодичный круг Луны хорошо заметен по всей территории расселения славян (а «женские пагубные регулы», то есть кровотечения, как видно из поучений, ежемесячны), однако созвездие Водолея видно не всюду и лишь часть года. Если В. В. Титов прав (что все же сомнительно), налицо двойственность астрального культа, некие местные разночтения и дополнительные связи, которые, быть может, удастся проследить впоследствии.

Лунный календарь долго сохраняет свои позиции, новолетия считают по новолуниям, и именно бытовое господство такого счета времени объясняет многие нестыковки в летописях, а также представление о «книжных» и небесных месяцах. «В?сто да есть, яко въ единомъ л?т? кьнижных месяцевъ 12, а небесных Лунъ исходить 12 Лун?, а 13 Лун? исходить 11 день и в томъ на четвертое л?то пребудеть Луна 13, а по 4 нед?ли чтутся въ месяць 13 месяци пл?ни от года до года и один день» (цит. по: Журавель, 2002).

Луна – небесное светило. Она, как и Месяц, устойчиво увязывается в народных представлениях с загробным миром, с областью смерти и противопоставлено Солнцу как божеству дневного света, тепла и жизни. По болгарским верованиям, Солнце и Луна движутся в разных направлениях: Луна – справа налево, то есть «против Солнца» (так, как чертят круг в черной магии). Но в народных преданиях, причем не только у индоевропейцев, эти два светила связывают родственные отношения (то это родные братья, то брат и сестра, то муж и жена), что указывает на глубокую древность подобных представлений.

Так, Бригитта Сонне (Сонне, 1998, с. 217–245), рассказывая о мифологии эксимосов, указывает на традиционный и для индоевропейцев архаичный мотив наказания муж ского персонажа (Месяца) за инцест. Вероятно, в этом также следует видеть некое противопоставление лунного и солнечного календарей:

«Когда-то Солнце и Месяц были людьми и жили на земле. Солнце было младшей сестрой Месяца, который влюбился в нее и переспал с нею, когда лампы погасли и наступила темнота. Солнце не узнала брата, но испачкала его в темноте сажей из лампы. Когда свет зажегся, она увидела пятно на его лице. Брат покраснел от стыда. Тогда своим серпообразным ножом “улу” она отрезала себе груди и предложила брату: “Я, кажется, тебе нравлюсь, отведай-ка и этого!” Затем она зажгла моховой фитиль, выбежала из дому, принялась бегать кругами и вознеслась на небо. Месяц погнался за ней, но споткнулся, и его пламя погасло. Поэтому он светит тусклым светом и не греет. Временами он гоняется за сестрой, а временами, когда исчезает с неба, ездит среди льдов в собачьей упряжке и охотится, чтобы добыть пищу для царства мертвых. Солнце сохраняет свой огонь и поэтому согревает все вокруг и приносит с собой лето».

Почитание Солнца и Луны имеют много общих мотивов и ритуальных форм (при виде восходящего солнца и нарождающегося месяца было принято снимать шапку, креститься и читать молитву; затмение Луны, как и затмение Солнца, объясняется пожиранием светила волком, псом, чертом или мифическим чудовищем и т. п.).

В литовской Традиции Месяц (впрочем, как и сам Перкунас, а также прочие мифологические персонажи) именуется в уменьшительном ключе – dievaitis , то есть «сын Бога». Это не удивительно, так как высшим божеством у литовцев является Диевас.

По переводам народных литовских молитв мы видим, как различаются молодой и старый Месяцы:

«Молодой месяц-молодец,

Королевич неба земли.

Тебе золотой круг,

Мне здоровье,

Тебе стереться,

Мне жить,

Тебе господство,

Мне небесное царство».

«Молодой Месяц, сын Бога, тебе на погоду, а мне на здоровье.»

«Король, король (Месяц), Божий сын! Тебе светлость на небе, мне на земле веселье».

«Свети, Месяц! Тебе золотая корона, мне счастье вечное».

«Молодой молодец, бог коронованный! Тебе, боже, корона, а мне счастье и доля».

«Молодой Месяц, Господь Бог, тебе корона, мне Судьба (Фортуна)».

Рога Месяца и пятна на нем объясняются в многочисленных схожих сюжетах тем, что он ловит у воды девушек с коромыслом и ведрами, и умыкает наверх, то же самое он делает с теми, кто над ним глумится, и кто на него указывает пальцем или ему показывает язык. Требование уважительного отношения к Месяцу сохранилось по всей Прибалтике и по сей день. Это связано еще и с поверьем, что Месяц мог обеспечить попадание человека в царство небесное:

«Месяц, Месяц, Месячик, светлый небесный сын Бога, дай ему круг, мне здоровье, дай ему полноту, а нам царство Перкунаса».

Месяц сам выступает как место пребывания умерших, а рога его рассматриваются как весы, на которых взвешиваются грехи (жребии) людей (Лауринкене, 2002, с. 360– 385).

Обращение к небесным светилам и объектам, а также ряд любопытных архаических представлений, связанных с ними, отчетливо прослеживаются в великорусских заговорах еще в XIX веке (Майков, 1997). Вот несколько примеров:

«(69) Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь. Стану я, раб Божий (имярек), до схот солнца, стану благословясь и пойду перекрестясь; выйду в чистое поле, в широко раздолье. В чистом поле, в широком раздолье лежит белой камень Латырь. Под тем белым камнем лежит убогий Лазарь. То я, раб Божий (имярек) спрошу убогаго Лазаря: “Не болят ли у тебя зубы, не шепит ли щеки, не ломит кости?” И ответ держит убогий Лазарь: “Не болят у меня зубы, не шепит щеки, не ломит кости”. Так бы у меня, раба Божия (имярек), не болели бы зубы, не шепили бы щеки, не ломило бы кости – в день, при солнце, ночью, при месяце, на утренной зори, на вечерней зори, на всяк день, на всяк час, на всякое время. Тем моим словам будь ключ и замок. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь» (Из рукоп., найден. в Шенкурске и зап. П. Ефименко, Пам. кн. Арх. губ., 1865 г., отд. П. стр. 34–35)».

«(214) Стане ти раб Божий (имярек), по утру и в вечерех благословясь, умоется утренней зарей и вечерней, утрется белым светом; во лбу пекет красное солнце, в затылки светлый месяц, по косицам частая мелкия звезды разсыпаются … и т. д.».

«(354) Трижды читается на молодой месяц:

Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Царь небесный! Усмотрел я, раб Божий, на нынешний день, на теперешний час молодого месяца с золотыми рогами. Дай, Господи, молодому месяцу на добрыя дела золотые рога; дай мне, рабу (имярек), на высокие поступки; соежжались ко младому месяцу баря и бояра, двоеволосцы и триволосцы и младому месяцу удивлялись: дай, Господи, младому месяцу на добрыя дела золотые рога, и мне рабу (имярек) на добрыя дела золотые рога, – у какого бы новокрещеннаго не было бы в теле сердца на меня, раба (имярек); солетали ко мне, рабу (имярек), с небес тридесять воронов, сносили тридесять воронов тридевять замков, запирали меня, раба (имярек), тридесять воронов за тридевять замков, относили ключи самому Христу, и чтобы тех ключей ни кому не бирать и меня, раба (имярек), не испорчивать; отныне и до веку, и во веки веков, аминь. (Тюменск. окр., Тобольск, губ., зап. А. Виноградов, арх. общ.)»

Здесь действие Месяца рассматривается как благотворное, его просят о богатстве и здоровье. Однако лунный свет у всех славян мог считаться опасным и вредным,

«особенно для беременных женщин и новорожденных, отсюда запреты выходить и выносить ребенка из дома ночью, когда светит луна, и даже класть его в доме так, чтобы на него падал лунный свет. Поляки верили, что если луна “перейдет” через спящего ребенка, то ребенок заболеет; в таком случае ребенка спасали тем, что ставили на окно сосуд с водой в котором луна должна была “утопиться”. У белорусов некоторые детские болезни объяснялись тем, что “месяц засветил ребенка”; их лечили следующим образом: брали валек для белья, пеленали его в детскую пеленку и на всю ночь выкидывали на двор, чтобы на него светил месяц, – тогда дитя поправится. Сербы и македонцы считали, что луна “пьет” жизнь человека.

У славян, как и у многих других народов, известно верование, что умершие души отправляются на месяц. Сербы по месяцу узнавали, жив или погиб кто-то из близких, кто ушел на войну или вообще находится вдали от дома. Для этого нужно было взять человеческий череп, трижды окунуть ею в ключевую воду и в полночь во время полнолуния посмотреть сквозь него на месяц. Так гадали жены о своих мужьях; считалось, что если муж жив. то жена увидит его перед собой, если же он погиб, она увидит его на месяце. По другим представлениям, во время безлуния, во время смены месяца, месяц освещает загробный мир. Мотив посещения месяцем “того света” отражен в широко распространенных заговорах от зубной боли, произносимых “на молодой месяц”. Заговаривающий спрашивает у месяца, был ли он на “том свете” и видел ли он мертвых. Далее следует вопрос, болят ли у мертвых зубы, после чего лекарь заключает: “Как у мертвецов зубы не болят, так пусть не болят и у имярек”.

В Белоруссии молитвы, читавшиеся при виде молодого месяца, посвящались душам, которые “не дождались нового месяца”, т. е. недавно умершим. Католики Боснии в этом случае читали “Отче наш” и “Богородицу” за спасение душ тех, кто попал в ад и кого некому помянуть.

Лунный свет привлекает русалок, они как бы купаются в нем, раскачиваясь на ветках и расчесывая волосы. Сербы считают, что при свете луны из воды выходят души утопленников и сидят на вербах. Если сказать, что при луне светло, как днем, то они мучаются, разражаются проклятиями и уходят в воду» (Толстая, 1997, с. 62–79; Толстая, 2002, с. 285–287).

Итак, Луна двойственна и это «раздвоение» прослеживается в сохранившихся до нас осколках языческих мифов. Вместе с тем, ее роль в счете времени чрезвычайно велика. Не будет преувеличением сказать, что этот счет в каком-то смысле даже более органичен для Традиции, по крайней мере, для ее календарной составляющей.

Народная жизнь на земле, сам ее уклад во многом подчинены именно лунным фазам. Указания и поверья на сей счет хорошо известны, хотя и весьма неоднозначны. Наиболее распространена связь с растущей или, напротив, убывающей Луной. Так, в сохранившей множество древних обычаев Белоруссии принято собирать лекарственные травы только на растущую Луну или в полнолуние. Современные травники придерживаются сходных взглядов, добавляя, однако, что коренья и вообще нижние части растений следует заготавливать на стареющую Луну или вообще в новолуние. Полещуки предпочитают и хлеб сеять в первую или вторую фазы. Сходной точки зрения придерживаются болгары (Толстая, 2002).

В целом, попытка сделать некоторые обобщения приводит к следующим выводам:

Наиболее благоприятно в сельскохозяйственном смысле время, начиная с 4–5 лунного дня до полнолуния. Полнота месяца обещает богатый урожай. Вместе с тем ряд огородных культур обычай советует сажать на убывающую Луну.

Повсеместно наиболее неблагоприятна для решения хозяйственных дел пора новолуния. Оно зачастую может быть отождествлено с порою безвременья, а в «обобщающем» смысле – сопоставлено с зимним солнцеворотом. В целом принято считать, что в это время Месяц пребывает в Ином Мире и светит усопшим.

В целом сведений о том, как обычай славян представляет себе влияние Луны на жизнь и здоровье человека, предостаточно. Сегодня они, в некотором роде к сожалению, интенсивно замещаются более модными астрологическими прогнозами по дням Луны, в которых нет единства и нет местного векового исторического опыта.

Как двойственен спутник Земли, так двойственна, по представлениям наших предков, и Заря.

«Зоря вечерняя» (слева) и «Зоря утренняя» на прорисовке изображения в Новгородской Хлудовской псалтири (по Зарубину, 1971)

Среди мифологических персонажей, олицетворяющих смену дня и ночи, известны такие персонажи как Заря (Зоря) или Мерцана, Зарница, появление которой в августе свидетельствовало о зреющем урожае. С зарей и чередованием светлой и темной части суток неким образом связан и Свентовит, чей белый конь могу поутру оказаться забрызган грязью. Четыре головы идола этого бога указывают на четыре стороны света.

«…В Новгородской Хлудовской псалтыри конца XIII в. (Исторический музей в Москве) на стр. 278 об. древнерусский художник нарисовал миниатюру на тему: “Молящийся всю ночь Исайя” (рис. 1). Он изобразил двух женщин. Одна из них – огненно-красная (возле нее надпись: “зоря утренняя”) – держит и в правой руке красное Солнце в виде кольца. В ее левой руке – “лежащий на плече факел, оканчивающийся ящичком, от которого идет светло-зеленая полоса, переходящая затем в темнозеленую”. Полоса эта заканчивается в правой руке другой женщины зеленого цвета; возле нее надпись “зоря вечерняя”. Из складок ее левого рукава выглядывает птица. О том, что утренняя заря, по представлению народа, светлее вечерней, сказано в белорусской песне: “Вичерния заря – ясна, свитавая (утренняя) – ящо ясьней”, и в русской песне: “Ложилась я спать в темную вечернюю зорю… , вставала я в красную утреннюю зорю”.

Четыре грани Збручского идола. Крайняя справа фигура держит в руках солнечное (?) кольцо. Такое понимание противоречит устоявшимся представлениям, но вполне уместно в свете изложенных в тексте рассуждений

Восточнославянский фольклор также знает две зари. К ним взывали люди о помощи. Например: “Умоюсь я в утреннюю зорю утренней росою и очерчу себя безымянным пальцем и скажу: “Гой еси ты Заря утренняя и ты Заря вечерняя, ты на мою рожь, дабы она росла, как лес высока, как дуб толста!””. “Я свою скотину заговариваю, дъвеми зарами – раньняй и вечерняй – застановляю”» (Зарубин, 1971).

Чтобы хорошо росли растения, обычай советует использовать следующее заклинание:

«(276) Умоюсь я (имярек) в утреннюю зарю утренней росою и очерчу себя безымянным пальцем и скажу: “Гой еси ты, заря утренняя, и ты, заря вечерняя, пади ты на мою рожь и проч., дабы она росла как лес высока, как дуб толста”. Будьте, мои слова, и проч…(Южн. Сибирь, зап. С. Гуляев, Библ. для Чт., 1848 г., т. ХС, отд. III, стр. 57)» (Майков, 1997).

Утренняя Заря выносит из нижнего мира, поднимает над поверхностью Земли Солнце. Нечто подобное утверждалось еще в одном из гимнов Ригведы (РВ, V, 80, 1): «Богиня Ушас (Заря) приносит Солнце». Ушас также утром открывала ворота Неба (РВ, I, 48, 15; IV, 51). «Без Утренней Зорюшки Солнышко не взойдет»,– говорила русская по словица. Сравните это с тем, что сказано в белорусском заговоре: «Сегодня а ранку Зара занялася, у неби на порози з Сонцем споткалася; залатые ключи у ручки брала, дубовую дзверку одмыкала, шоуковый полог подымала, соунийко на небо выпущала, дорогу провещала».

Отвлекшись, заметим, что приведенные свидетельства заставляют по-новому взглянуть и на хорошо известный Збручский идол. Его четырехликость позволяет предполагать некую «задействованность» идола в организации пространства Мироздания. Так вот, на одной из его граней (вполне вероятно, что восточной, имея в виду сказанное выше) изображена богиня с солнечным кольцом в руке. О том, что кольцо именно солнечное , можно предполагать на основе сопоставления изображения с упомянутым выше изображением Утренней Зари в Хлудовской псалтыри XIII в. (Зарубин, 1971).

Из сказок хорошо известно представление о трех всадниках, один из которых выступает олицетворением Зари. В сказках пол всадника обычно не указан, по умолчанию предполагается, что это мужчина. Соотношение несомненно женской Зари и всадника-мужчины остается невыясненным, возможно, следует говорить об известном дуализме. Конь же во всех случаях кажется связанным с небесным скакуном, образ которого занимал особое место в славянской языческой мифологии (и не только в славянской).

В завершение раздела хочется сделать одно важное замечание. В ряде публикаций встречается толкование известного из фольклора названия Денница как некой «полуденной» зари. Это очень странно, и нам кажется, что утверждающие подобное цепляются за звуковое созвучие, совершенно не задумываюсь над смыслом. Какая заря может быть в полдень? У В. И. Даля денница однозначно – «утренняя заря, брезгъ, разсв?тъ, св?танье. || Утренняя зв?зда, зорница». Как даже в энциклопедические по замыслу и исполнению издания проникает столь нелепая трактовка как «богиня полудня, дочь солнца», сказать трудно или вовсе невозможно. Даже если предполагать какое-то отношение к Иному миру, то в нем, как совершенно зеркальном миру Срединному, нашему полдню соответствует полночь. Но никак не заря… «Ден ница» – заря, которая предвещает, начинает день. Причем, как было показано только что, очень сложно говорить об их родстве в терминах «родитель – ребенок».

Кроме того, Денницей называли, согласно тому же Далю и множеству других источников, Венеру в пору ее утренней видимости. Соответственно, другим ее названием было Вечерница, поскольку славяне, подобно большинству народов прошлого, считали один из ярчайших объектов нашего неба за два. Вообще тема знания восточными славянами планет чрезвычайно интересна и дискуссионна, но, поскольку планеты едва ли могли лечь в основу собственно календарного годового круга, мы рассматривать ее не будем.

Не обходится и без парадоксов. Например:

«Как упал ты с неба, Денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: “взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему”. Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней» (Исаия 14, 12–5).

Как отмечал исследователь С. Пивоваров в статье «Несущий Свет и Несущий Тьму», в Септуагинте – греческом тексте Библии, вместо нейтрального «Денница», употребленного в русском синодальном переводе, стоит слово Ewsforos , что в буквальном переводе означает «приносящий день». Так же дело обстоит и с Вульгатой – латинским средневековым переводом Библии. Там соответствующий персонаж назван Lucifer – «несущий свет». И греческое Ewsforos , и латинское Lucifer – различные наименования «утренней звезды», то есть планеты Венера.

Изображения знаков Луны, Арриса (Марса), Ермиса (Меркурия), Зевеса (Юпитера), Афродиты (Венеры) и Крона (Сатурна) в рукописи XVII в. («Планидник»). Рисунки явно восходят к западноевропейским астрологическим символам

Теперь читаем: «Я, Иисус, послал Ангела Моего, засвидетельствовать вам сие в церквах. Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя» (Апокалипсис 22, 16).

Получается, в процитированном тексте Иисус фактически говорит о себе, что он и есть Люцифер. И что же получается? Что Иисус и есть Сатана, враг ветхозаветного Бога? Выходит, так… Именно на таких позициях стояли богомилы, каттары и представители ряда других раннесредневековых ересей. Они были уверены, что Бог-Отец и Бог Ветхого завета совершенно разные персонажи, и что последний-то и есть Дьявол.

Согласно М. Фасмеру, слово сутки восходит к «су- и *тъка , связанного с тыкать, т. е. “стык дня и ночи” <…>. Ср. диал. сутки мн. “углы в избе”, новгор. (Даль), укр. сутки мн. “узкий проход”». По мнению О. Н. Трубачева, сюда же следует отнести «чеш. soutka “узкий проход”». Напрашивается предположение, что первоначально сутками мог называться именно стык дня и ночи, то есть час, когда начинался собственно их отсчет – подобно тому, как вели счет времени другие народы Европы (см. выше).

Все свидетельства о внутреннем делении суток на составные части либо не очень точны (утро – день – вечер – ночь без точной разбивки по часам), либо обнаруживаются в достаточно поздних письменных источниках.

«Текст раннего Средневековья из сербского монастыря. М. Б. Левин о нем упоминает следующее: “Я хочу сослаться на мало известную работу раннего Средневековья, найденную в одном из сербских монастырей. Там каждому часу дня приписано качество: добрые часы, злые, нейтральные. Связав эти качества с планетами часа, можно видеть, что все плохие часы – часы Меркурия и Юпитера, все добрые часы – Солнца, Сатурна и Венеры, а нейтральные – Луны и Марса” (Левин М. Б. Лекции по астрологии. Часть 3. М., 1992. С. 60–61). Характеристики светил-хронократоров у Левина точно совпадают с теми же, что даны в тексте “Часы на седмь дни”. Возможно, речь идет о некоем (третьем) оригинальном произведении, содержащим славяно-русские характеристики светил-хронократоров (нептолемеевские)» (Симонов, 2006, с. 152).

Тот же автор приводит еще одно свидетельство существования в Древней Руси знаний и планетах и их соответствиях (правда, в XV в., но, возможно, восходящее к древнейшей традиции). Речь идет о так называемой «Псалтыри с восследованием» конца XV – начала XVI вв.

Приведенная в ней

«таблица предусматривает: название дня недели, славянское имя божества, оценка влияния. <…>

суббота – Крон (Сатурн) – добрый

понедельник – селени (Луна) – средний

вторник – аррис (Марс) – злой

четверг – Зеоус (Юпитер) – средний

пятница – афродит (Венера) – добрый

воскресенье – илиос (Солнце) – добрый

…Порядок [в оригинале рукописи. – Авт .] дан другой – в отдаленности от земли планет по их представлениям: суббота – четверг – вторник – воскресенье – пятница – среда – понедельник» (Симонов, 1995).

Счет недели начинался с субботы. Одновременно была отдельно установлена связь планет с соответствующим часами дня и ночи. Планеты в приведенном отрывки имеют ославяненные греческие названия, но на возможность воспоследования этих свидетельств именно восточнославянским представлениям указывает то, что имеются значительные расхождения с оценкой влияния планет (по Птолемею и индийцами по Бируни). Совпадают оценка Марса (злой), Венеры (добрая), но вот Крон-Сатурн в России почитается добрым.

Итогом становится возможность сопоставления дней недели со славянскими богами. Она не будет сильно отличаться от общепринятой в Европе издревле.

Воскресенье – день бога Солнца. Вероятно, это день следовало бы соотнести с вост.-слав. Хорос (Хорс), вост.-слав. Даждьбог, общеслав. Сварожич (Радегаст?).

Понедельник посвящался Луне. Вероятно, в женской ипостаси (как и у прочих народов Европы). Предположительно, он мог соотноситься с именами Морены и/или Лели.

Среда. «Мы чтим отчих богов – Сатурна, Юпитера и прочих правящих миром, но в особенности Меркурия, которого на своем языке называем Воденом». Наши предки посвятили ему день четвертый недели, который и посейчас зовем по его имени воденесдей” (История бриттов) («История бриттов», 98). У восточных славян это день Велеса, сопоставляемого с Меркурием и Одином (Гаврилов, Ермаков, 2009).

Четверг – в средиземноморской традиции день посвящался Зевсу-Юпитеру, в древнегерманской традиции это – день Тора. Сохранился древнеисландский текст Rymbegla , где написано так: «… Зевс, которого мы зовем Тором, и Меркурий, которого мы называем Одином». У балтов и славян с Зевсом в разные эпохи соотносились два разных бога – это Дый (балт. Диевас) и Перун (балт. Перкунас).

Пятница – этот день римские авторы связывали с Венерой, а древние германцы посвящали его Фрейе – «госпоже ванов, богине венедов» (зап.-слав. Прия), а также пряхе судеб Фригг. У восточных славян традиции уверенно прослеживается связь пятницы с великой Макошью, богиней-матерью и пряхой.

Суббота – в сочинениях, написанных по-латыни, рассматривается как день Сатурна, в привязке к славянской мифологии этот день соотносится с именами богов-прародителей, в числе которых: зап.-слав. Кродо (Крът), зап.-слав. Сытиврат (Ситоврат), вост.-слав. Стрибог, возможно, Сварог (Соварог).

Возникает логическая неувязка, особенно важная при принятом отождествлении Луны и Макоши. Но, возможно, здесь речь должна идти о какой-то иной ипостаси богини-пряхи? Во всяком случае, пока у нас нет оснований пересматривать предложенные соответствия, равно и абсолютизировать их.

Более подробное разграничение мы считаем излишним, так как традиционный уклад жизни не слишком-то нуждается в точном определении часов: «Народная астрология универсальна – не зависит от наблюдений неба, не требует расчетов» (Симонов, 1995). Расчеты же более потребны людям вне традиции, горожанам, оторванным от естественного хода событий. Вот что пишет по этому поводу И.– Э. Берендт, авторитетный германский музыковед и композитор:

Календарная вышивка на вологодской домотканой скатерти (по А. В. Алексееву, 2004)

«…Может оказаться весьма уместным упоминание об удивительном феномене времен французской революции. Согласно показаниям нескольких очевидцев, вечером первого дня революционных событий в июле 1789 года восставшие разрушили церковные часы в различных частях Парижа, независимо друг от друга и без предварительной договоренности. Они спонтанно восприняли часы как символ тирании, против которой восстали. В этот поистине “ясновидческий” момент время и тирания стали для них синонимами. Теперь, думая, что стали свободными, они не нуждались более в часах: у каждого теперь было свое время. <…> Часы связаны с недостатком свободы. Только представьте себе, как быстро средневековая Европа покрылась сетью часов, когда это стало технологически выполнимым. И было это сделано настолько энергично и незаметно, что хроникеры едва поспевали за процессом. Таким образом, мы не знаем точно, кто изобрел первые часы для церковной башни. Вполне вероятно, это был Пацификус, архидиакон Вероны (умер в 846 году); возможно, это был Герберт Орильякский (приблизительно 950– 1003), сконструировавший известные часы в Магдебурге в 966 году и ставший известным позже как папа Сильвестр II; а возможно, это был аббат Вильгельм из Гиршау (умер в 1091 году). Знание об этом затерялось в дымке истории.

Рунический календарь, вырезанный на деревянных пластинках, Западная Европа (1766 год)

Единственным, о чем мы знаем наверное, является тот факт, что именно духовенство позаботилось о том, чтобы механические часы превратились в действующий прибор.

Вслед за Парижем, который стал обладателем первых общественных часов приблизительно в 1300 году, часами в 1306 году обзавелся Милан, за ними последовали Падуя, Нюрнберг, Штрасбург и другие города. Четырнадцатый век стал “веком механических часов”. В конце XV века во всей Европе стало почти обычным делом устанавливать часы на колокольнях, вплоть до самых маленьких церквушек, даже если по соседству были построены несколько других церквей. Каждые из этих часов обладали индивидуальным боем, настоятельно напоминая о времени каждые шестьдесят минут. Вскоре появились часы, отбивающие время каждые тридцать и пятнадцать минут, так что даже те, кто не мог видеть циферблата, постоянно помнили о предостерегающем пальце времени и его тирании. Не успевал отзвонить один колокол, как тут же (или секундами или минутами позже) ему вторил звон другого из какой-нибудь еще церкви, делая напоминание о времени еще более настоятельным. Перезвон часов из городов “докатывался” до пригородов, а оттуда – через поля и леса – до деревень, а там – из одной деревни в другую. Европа – от Сицилии до Скандинавии и от Великобритании до Польши и России – оказалась “накрыта гигантским капюшоном” церковных часов и колоколов. На тот маловероятный случай, если кто-либо из спящих горожан забудет о существовании времени, ночной сторож бродил по городу, тоскливо и монотонно напоминая всем и каждому: “Десять часов, и все спокойно”. Никакая другая культура не знала ничего подобного. <…> И здесь нам нужно осознать, что именно монахи и священники, порождения христианства, наряду с сетями своих учений, опутали континент паутиной времени, как если бы часы могли помочь им (и помогали) держать своих соотечественников – простолюдинов и знать – в состоянии нескончаемой, ужасающей приниженности под суровым испытующим взором их Всевышнего Владыки, которого христианская церковь провозгласила «свободным от времени» (Berendt, 1988, p. 99–100 ) .

Так разрушался обычай и менялся мир.

Как бы то ни было, доступные материалы о священном смысле суток лишний раз подтверждают сказанное нами ранее о существовании сквозных параллелей между сутками, месяцем, годом и человеческой жизнью. Традиционные предназначения отдельных частей суток, то есть советы по выполнению тех или иных работ, занятию теми или иными делами, достаточно хороши известны из заговоров и многих других источников, а потому едва ли нуждаются в подробном повторении.

Календарные вышивки известны исследователям восточнославянских древностей. Многие из них опубликованы и являются достоянием широкого читателя или знакомы посетителям музеев и собирателям. Обычно такие календари являются скорее символическими, показывая последовательность смены четырех главных солнечных праздников годового круга и использовать их для расчета непросто. Наиболее архаичные образцы, впрочем, содержат знаковые «записи», когда между праздниками нанесены повторяющиеся или однотипные узоры, количество которых соответствует количеству дней или недель между ключевыми событиями года. Такие тканые календари подробно описаны, например, Г. П. Дурасовым (1978, с. 139– 148), В. Г. Власовым (1990, с. 46–63) и А. В. Алексеевым на вологодских этнографических материалах (Алексеев, 2004, с. 50–54): «Каждая из двух частей (А и Б) вышивки нашей скатерти делится на 6 секторов, следующих один за другим слева направо, которые вполне могут соответствовать месяцам года» (Алексеев, 2004, с. 51). Часть таких календарей является неполной, то есть изображает лишь плодородную часть года (Власов, 1990).

Монетовидные подвески: Московская область (слева), Гнездово (две в центре), Новгородская область (справа). Троичные символы могут быть связаны и с Солнцем (?)

Не исключено, что древнейшие славяне действительно на каком-то этапе своего развития использовали неполный календарь (из шести, восьми или десяти месяцев, как было у римлян или у германцев). Однако мы полагаем, что сохранившиеся календари календарями в полном смысле слова не являются . Скорее, они представляют собой средства для решения отдельных задач или для осуществления определенных видов деятельности, например, являются «растительными» календарями, так как охватывают прежде всего конец весны, лето и осень. Но едва ли счет времени в оставшуюся часть года не велся. Вопрос в том, как именно и какие заботы были в эту пору главенствующими, сохранились ли средства для наблюдения за ходом дней и как они выглядят.

Прорисовка семилопастного височного кольца радимичского типа (по книге Б. А. Рыбакова «Ремесло Древней Руси», 1949). На наш взгляд, в ней также присутствует лунная символика

Известны также резные деревянные календари, подобные достаточно хорошо распространенным руническим. Такие рунические «альманахи», посохи с насечками и т. д. известны в Северной Европе и на северо-западе России, где бытовали вплоть до XIX в. Некоторое количество сведений о способах времяисчисления в дохристианское время имеется также в древнерусских письменных источниках, возможно и в более поздних рукописях отреченных книг (подробнее см., напр.: Календарно-хронологическая культура…, 2006).

Семилопастные височные кольца приокского типа (более известные как вятичские) (Звенигородский музей)

Одному из авторов (С. Ермаков) довелось в 2000–2005 г. участвовать в раскопках некрополя одного из древнейших славянских поселений на территории Московской области совместно с сотрудниками Звенигородского историко-художественного музея. Занимаясь еще в первые выезды прорировками отдельных находок, он обнаружил любопытные особенности женских украшений (монетовидных подвесок, лунниц, семилопастных височных колец приокского и радимичского типа).

Изображения Солнца и Луны на лубочном календаре XVIII века композиционно почти совершенно таковы, как это делали славяне-язычники пятью веками ранее. Полное изображение календаря представлено на обложке

Изделия такого типа хорошо известны археологам и на первый взгляд не представляют из себя ничего особенного. Однако, насколько нам известно, до 2001 г. никто не пробовал истолковывать смысл изображений на них. В ходе прорисовки выяснилось, что многие (если не все) элементы орнамента на доступных нам височных кольцах, лунницах и монетовидных подвесках представляют собою своеобразные графические изображения, в основе которых числа, связанные с Луной, с ее фазами и движением вокруг Земли.

Монетовидная подвеска XI–XII вв. со сложной композицией, представляющей собой своеобразный лунный календарь и, видимо, образ Мироздания. Из археологических раскопок на западе Подмосковья (Звенигородский музей). Правда, некоторые фантазеры продают копии подвески, состаривая оригинал лет на триста и путая место находки…

Скажем, подвески-лунницы, получившие свое название за то, что имеют облик лунного серпа, обычно орнаментированы насечками, число которых – 14, то есть половина лунного месяца. Такие же подвески происходят из многих других памятников славянской древности. Но приведенный узор – едва ли не самый простой из возможных. Более сложные композиции на лунницах, происходящих из Гнездова или Новгородской области, также дают основания подозревать, что в них «закодирована» лунная или солнечно-лунная символика. На первый взгляд, сложно найти что-то подобное в подвеске с зубчатым орнаментом из Гнездово, однако более при внимательном рассмотрении можно обнаружить кратность числу 9 (количество точек на зубчиках) и вообще общую «троичность» орнаментальных мотивов. Не исключено, что в таких изображениях стоит видеть более сложные смысловые ряды .

Монетовидные подвески иного типа, но, как нам представляется, также содержащие солнечно-лунную символику (Звенигородский музей)

Сходными по смысловому содержанию представляются хорошо известные височные кольца приокского и радимичского типов. Количество имитирующих зернь рисок, по нашим наблюдениям, чаще всего соответствует числу дней в лунном месяце (28), кратно количеству недель в нем (4) и т. д.

Очень любопытна как пример солнечно-лунного календаря монетовидная подвеска XI–XI вв. с берегов Москвы-реки. В центре композиции – крест, издревле считавшийся символом Солнца. Крест совмещен с лунным серпом, который как бы охватывает его сверху (интересно сравнить с лубочным календарем, вынесенным на обложку книги). По внешнему периметру подвески – двенадцать кругов с точкой в центре (или декоративным украшением), видимо, соответствующих двенадцати месяцам, а на следующем после них внутреннем круге каждую такую точку отделяет четыре мелких, имитирующих зернь. Таким образом, перед нами изображение годового круга, состоящего из 12 месяцев по четыре недели в каждом.

Следующая подвеска на первый взгляд может быть просто изображением Солнца, но число лучей, исходящих из центра, и точек вокруг – соответственно 9 и 18, заставляет искать астрономические соответствия…

Приведенные наблюдения подталкивают к мысли о том, что украшения могли иметь еще одно назначение, помимо вполне понятного стремления создать красивую вещь, которая будет еще и служить оберегом, который, по мысли создателей (разработчиков) подобных образцов должен защищать владельцев на протяжении срока дней или месяцев в течение всего года – благодаря нанесенным узорам. Вторым же назначением их могло стать и использование их для счета времени.

Итак, как нам представляется, приведенных сведений достаточно, чтобы не только признать существование у славян до крещения календаря, солнечно-лунного в своей основе, возникшего в результате совмещения нескольких разных по происхождению и назначению календарей, но считать его достаточно развитым. Такой календарь восходил к древнейшим системам времясчисления поры индоевропейского единства. Скорее всего, такому календарю соответствовал астральный миф, сходный по структуре, например, с циклом преданий о Геракле как о культурном герое, который совершил 12 подвигов (по числу знаков Зодиака), причем каждый из подвигов соответствовал тому или иному созвездию и пребыванию Солнца в нем. Славянский вариант общеевропейского мифа мог быть охотничьим, но, скорее, был все же земледельческим. Тут уместно вспомнить летописные свидетельства о сыне Сварога Даждьбоге, давшем людям солнечный календарь:

«И после него царствовал сын его, по имени Солнце, которого называют Даждьбогом, 7470 дней, что составляет двадцать лунных лет с половиной. Не умели ведь египтяне иначе считать: одни по луне считали, а другие <… > днями годы считали; число двенадцать месяцев узнали потом, когда начали люди дань давать царям» (ПСРЛ, т. II). Увы, восстанавливается этот миф сейчас только частично.

Основой этого календаря были праздники, неподвижные солнечные и подвижные лунные. Праздничное поведение людей регламентировалось представлением о «Времени Богов», что накладывало жесткие требования к обрядовому поведению, допуску к тем или иным действиям лиц разного возраста и пола. Праздничную обрядность можно рассматривать с разных сторон, но даже в своей игровой форме она сохраняет изначальный глубокий смысл для всех, в том числе и для тех, кто не понимает его. Впрочем, ритуальное игровое поведение также исполнено смысла. Как противоположность «серьезной» повседневности, оно хтонично по своей природе и словно бы переносит участников действа в Иной мир, в пространство начала начал, во время до начала времен. Возможно, это именно то, чего так и не понял яркий ученый прошлого века Й. Хейзинга (Хейзинга, 1997): игра даже «не всерьез» скрывает за собою глубокое содержание. Это содержание может быть утрачено как нечто осознанное, но тем и силен обычай, тем и сильна традиция, что опирается на архетипы. А их утратить невозможно. Причем справедливо, видимо, говорить о том, что архетипы, лежащие в основе национальной психологии и духовной культуры, обусловлены еще и природными ритмами, в которых существует этнос. Следовательно, и календарем…

Древние славяне считали Солнце, Молнию и Огонь — два небесных Пламени и одно земное— родными братьями, сыновьями Неба и Земли.
Бога Солнца называют Даждьбогом (или, в другом произношении,Дажьбогом). Имя его происходит не от слова "дождь", как иногда ошибочно думают. "Даждьбог" значит — "дающий Бог", "податель всех благ". Славяне верили, что Даждьбог ездит по небу на чудесной колеснице, запряжённой четвёркой белых златогривых коней с золотыми крыльями. А солнечный свет происходит от огненного щита, который Даждьбог возит с собой. Ночью Даждьбог с запада на восток пересекает нижнее небо, светя Нижнему Миру. Дважды в сутки (утром и вечером) он пересекает Океан на ладье, запряжённой водоплавающими птицами — гусями, утками, лебедями. Поэтому наши предки приписывали особую силу оберегам (это слово происходит от глагола "беречь", "оберегать" и обозначает амулет, талисман) в виде утки с головой коня. Они верили, что Бог Солнца поможет им, где бы он ни находился — в Дневном Мире или в Ночном, и даже по дороге из одного в другой. В "Слове о полку Игореве" русские люди названы "Дажьбожьими внуками" — внуками Солнца. Хотя повествуется там о событиях, происшедших без малого через двести лет после официального принятия христианства. Это показывает, что влияние язычества
сохранялось еще очень долго даже в условиях христианства, а некоторые элементы язычества глубоко вошли в русское православие.

Утренняя и Вечерняя Зори считались сестрою и братом,причём Утренняя Заря была Солнцу женой. Каждый год, во время великого праздника летнего солнцестояния (ныне известного как Иванов день), торжественно праздновался их брак.
Славяне считали Солнце всевидящим оком, которое строго присматривает за нравственностью людей, за справедливым соблюдением законов. Недаром во все времена преступники ожидали наступления ночи, скрываясь от правосудия — не только земного, но и небесного, а затмение в том же самом "Слове и полку Игореве" принимается за страшное знамение.
А священным знаком Солнца с незапамятных времён был... Крест! Его нетрудно увидеть, если посмотреть, прищурясь, на Солнце. Не потому ли христианский крест, так похожий на древнейший языческий символ, и прижился столь хорошо на Руси? Иногда Солнечный Крест обводили кружочком, а иногда рисовали катящимся, как колесо солнечной колесницы. Такой катящийся крест называется свастикой. Она бывала обращена в одну или другую сторону, смотря по тому, какое Солнце хотели изобразить - "дневное" или "ночное". Между прочим не только в славянских легендах колдуны, творя свои заклинания,
ходят "посолонь" (то есть по Солнцу) либо "противосолонь", в зависимости от того добрым или злым будет их волшебство. К сожалению, свастика была использована в фашистской символике и у большинства людей вызывает теперь отвращение, как фашистский знак. Однако в древности она весьма почиталась и
была распространена от Индии до Ирландии. Часто встречается она и на древнерусских украшениях, найденных археологами. Ее можно увидеть даже в орнаменте и узорах на одежде в Рязанском краеведческом музее. Что же касается «фашистского знака», нетрудно убедиться, что он изображает именно "ночное" Солнце, катящееся по внутренней стороне нижнего неба. Таким образом, настоящим предметом "поклонения" фашистских мистиков оказывается не Солнце, а скорее его отсутствие — ночной мрак.
Интересна трактовка свастики в буддийской традиции. Она называется "мандзи" и считается символом совершенства. Вертикальная черта указывает на взаимосвязь Неба и Земли, горизонтальная — на борьбу извечных противоположностей Инь и Ян, сущности которых мы здесь рассматривать не будем. Что же касается поперечных штрихов, — если они направлены влево, то этим, с точки зрения буддистов, олицетворяется движение, мягкость,сострадание, добро; вправо—твёрдость, постоянство, разум и сила. Таким образом, две разновидности мандзи дополняют друг друга: любовь и сострадание беспомощны без силы и твёрдости, а бездушный интеллект и сила
без милосердия ведут лишь к умножению зла. В общем, "добро должно быть с кулаками", но—именно Добро.

Перун.

Перун — бог грома и молнии, покровитель воинов. Сварога и Лады. По воззрению славян, Перун в теплые дни весны являлся со своими молниями, оплодотворял землю дождями и выводил из-за рассеянных туч ясное солнце. Его творческою силою пробуждалась природа к жизни, и он как бы вновь созидал Мир. Отсюда Перун производитель, творец. В то же время Перун — божество грозное и карающее; его явление возбуждает страх и трепет. Перун являлся верховным божеством пантеона князя Владимира как покровитель правящей военной элиты. Славяне представляли его себе немолодым разгневанным мужем с рыже-золотой клубящейся бородой. Сразу отметим, что рыжая борода — непременная черта Бога Грозы у самых разных народов. В частности, рыжебородым считали своего Громовержца (Тора) скандинавы, соседи и родственники славян по индоевропейской семье народов.
Волосы же Бога Грозы уподоблялись грозовой туче. Скандинавские сказания отмечают, что разгневанный Тор "потрясал волосами". Какого цвета были волосы у Тора, определённо не сказано, а вот у славянского Перуна они действительно как грозовая туча — черно-серебряные. Недаром изваяние Перуна, стоявшее некогда в Киеве, описано в летописи так: "Голова серебряна, ус злат". Славяне видели своего Бога мчащимся среди туч верхом на коне либо в колеснице, запряжённой крылатыми жеребцами, белыми и вороными. Между прочим, сорока была одной из птиц, посвящённых Перуну, именно из-за своей черно-белой окраски.
Имя Перуна очень древнее. В переводе на современный язык оно означает "Тот, кто сильно бьёт", "Разящий". Некоторые учёные усматривают связь имени Бога Грозы с такими словами, как "первый" и "правый". Что касается "первого", то Перун действительно был главнейшим Богом в языческом пантеоне Киевской Руси и, вероятно, старшим сыном Сварога. Не лишено смысла и сближение его имени с "правым": Перуна наши предки считали учредителем нравственного закона и самым первым защитником Правды.
Отчаянно гремит по неровностям туч несущаяся Перунова колесница — вот откуда гром, вот почему он "прокатывается" по небесам. Впрочем, на этот счёт бытовали разные мнения. Ещё говорили, что гром и молния — эхо и отблеск ударов, которыми Перун награждает Змея Велеса, стремящегося
ограбить Богов и людей — похитить Солнце, скот, земные и небесные воды. А в отдалённой древности полагали, что на самом деле гром — это "клич любви" на празднике свадьбы Неба с Землёй: известно же, как хорошо всё растёт после грозы... Согласно некоторым источникам, молнии у Перуна были двоякого рода:лилово-синие, "мёртвые", разящие насмерть, и золотые, "живые", созидающие, пробуждающие земное плодородие и новую жизнь.
Давно замечено, как чист и свеж воздух после грозы. Славяне-язычники и этому нашли объяснение. Всё дело в том, говорили они, что нечистая сила в страхе разбегается перед гневом Перуна, прячется в норы и долго ещё не
смеет показаться наружу.
Перун, в большой степени "ответственный" за плодородие, имеет особое отношение к хлебу. Сохранилась легенда о том, как некая женщина отправилась в поле работать в праздник Перуна (20 июля), чего по обычаю делать было нельзя. Рассердившийся Перун сдержал поначалу свой гнев. Но когда ребёнок, оставленный на меже, обмарал пелёнки и мать вытерла его пучком хлебных колосьев (по другой версии, осквернению подвергся кусок печёного хлеба), поднялся вихрь и унёс в тучу весь урожай. Часть его всё-таки удалось отмолить обратно, но "стоколосым" (по сотне колосьев на каждом стебле) хлеб никогда уже больше не был...

С громом небесным связана и легенда о происхождении жемчуга. Славяне считали, что он зарождается из отражения молнии, запечатленной в глазах моллюска-жемчужницы в момент, когда тот испуганно захлопывает створки
раковины при виде грозы... Оружием Перуна первоначально были камни, в дальнейшем — каменные топоры и наконец — золотая секира: Боги "прогрессировали" вместе с людьми.
Топору — оружию Громовержца — с глубокой древности приписывалась чудесная сила. Топором ударяли по лавке, на которой кто-нибудь умер: полагали, что тем самым будет "подсечена" и изгнана Смерть. Топор крест-накрест перебрасывали через скотину, чтобы она не болела и хорошо плодилась. Топором чертили над больным Солнечный Крест, призывая на помощь сразу двоих братьев-Богов. А на лезвиях топоров часто выбивали символические изображения Солнца и Грома. Подобный топор, всаженный в дверной косяк, был неодолимым препятствием для злой нечисти, стремящейся проникнуть в человеческое жильё. Не перечесть обычаев и поверий, связанных с топором. Даже всем известный «куриный бог», камешек с отверстием посередине, который заботливые хозяева посейчас стараются повесить в курятнике, — не что иное, как воспоминание о древнем каменном топоре, одном из символов языческого Бога Грозы...
Другой символ Перуна — так называемый громовый знак, похожий на колесо с шестью спицами. Учёные полагают, что древние люди использовали здесь форму снежинки, ведь святилища Перуна устраивались как можно ближе к тучам и Небу — на самых возвышенных местах, где раньше всего появляется снег. Этот знак до сих пор можно видеть на избах старой постройки. Его резали и для красоты, и из чисто "практических" соображений — в качестве
громоотвода...
Когда у славян появились князья и боевые дружины, Перуна стали считать покровителем воинов. Поэтому некоторые исследователи теперь пишут, будто Перун — исключительно "дружинно-княжеский" Бог, вовсе не популярный среди простого народа. Вряд ли это было действительно так! Ведь гроза — не только небесная битва, она необходима и пахарю, ждущему урожая. А главный подвиг Перуна как раз и состоял в том, что он вернул Земле плодородие, вернул Солнце и дождь.
Перуну было посвящено животное — дикий тур, огромный, могучий лесной бык. К сожалению, в дикой природе последний тур был убит ещё в 1627 году и до наших времён дожили лишь прирученные потомки туров - домашние быки и коровы. Тур был куда агрессивнее самого злого домашнего быка. Хищные звери против него были бессильны, а у людей охота на тура считалась подвигом.
Люди верили, что Перун, гуляя по белому свету, охотно принимает облик лесного быка. А 20 июля (в праздник Перуна) туры якобы сами выбегали из леса и позволяли себя заколоть для священного пира. Позже, когда люди прогневали чем-то Богов, туры перестали появляться, и по деревням специально откармливали жертвенных быков. Эта традиция ещё в прошлом веке неукоснительно соблюдалась во многих местах. Только теперь языческий пир устраивали возле церкви, и христианский батюшка его освящал.
Было у Перуна и своё дерево — дуб, был и любимый цветок, который в Болгарии до сих пор зовут "перуникой". У него шесть лилово-голубых лепестков (громовой знак), поросших золотистыми волосками (молния). Он расцветает весной, когда гремят первые грозы. Этот цветок ирис — по- гречески "радужный".
Святилища Перуна устраивались под открытым небом. Они имели форму цветка; в тех святилищах, что раскопаны археологами, "лепестков" обычно восемь, но в древнейшие времена, по мнению учёных, их было шесть. "Лепестки" представляли собой ямы, в которых горели неугасимые священные костры. Посередине ставилось скульптурное изображение Бога. Иногда говорят, что древние славяне верили в идолов. Но это всё равно что утверждать, будто христиане верят в иконы. Перед изображением Бога помещался алтарь, обычно в виде каменного кольца. Туда складывали приношения, проливали жертвенную кровь: чаще всего — животную, а если народу грозило серьёзное несчастье — то и человеческую. Жизнь во все времена считалась священным даром Богов: человеческое жертвоприношение было чрезвычайным, исключительным актом. И надо ещё учитывать, что, по сюжетам некоторых кинофильмов и художественных произведений, человек, назначенный в жертву, вовсе не обязательно заливался горькими слезами и пробовал убежать. Жертвы бывали и добровольными: человек уходил к Богам, чтобы поведать им о нуждах своего народа, попросить помощи, отвести беду — как мы бы теперь выразились, "закрывал собой амбразуру", т.е. совершал чтимый подвиг...
После принятия христианства Перун не был забыт. Здесь сказано лишь о немногих обычаях, дошедших до наших дней; на самом деле их великое множество. Когда Православная Церковь запретила молиться прежним Богам, и святилища были разрушены с той же ненужной жестокостью, с какой спустя почти тысячу лет воинствующими атеистами были разрушены церкви. Однако учёные говорят, что христианство не только "громило" язычество, но и пыталось мирно ужиться с ним, подчинив своей иерархии ценностей. Не случайно особо острые конфликты происходили всё-таки редко, ибо со временем возникал своего рода симбиоз. В частности, приняв крещение, вчерашние
язычники продолжали чтить старых Богов, только под новыми именами. Вот и Перун "передал" многие свои качества Илье Пророку, одному из самых почитаемых христианских святых. Другой "наследник" Бога Грозы — святой Георгий, змееборец, который и в наши дни мы видим на гербе Москвы.

Огонь Сварожич

Третьим братом Солнца и Молнии, третьим сыном Неба и Земли был Огонь. До сих пор мы говорим об "огне родного очага" — хотя у большинства дома не очаги, а газовые или электрические плиты. В древние же времена Огонь был поистине центром того мира, в котором проходила вся жизнь человека, да и после смерти его тело нередко ожидал погребальный костёр. В глубочайшей древности Огонь отгонял прочь тьму, холод и хищных зверей. Позже — собирал вкруг себя несколько поколений рода — большую семью, символизируя её нераздельную общность. Во время трапезы Огонь угощали первым и лучшим кусочком. Любой странник, совсем чужой человек, становился "своим", стоило ему обогреться у очага. Его защищали, как родного. Нечистая сила не смела приблизиться к Огню, зато Огонь был способен очистить что-либо осквернённое. Огонь был свидетелем клятв, и вот откуда обычай прыгать парами через костры: считалось, если парень и девушка сумеют перелететь через пламя, не расцепив рук, — стало быть, их любви суждена долгая жизнь.
Как звали Бога Огня? Некоторые учёные полагают, что западные славяне, жившие по южному берегу Балтийского моря, называли его Радогостем (Радигостом). У этих исследователей есть серьёзные доказательства, а у их не менее авторитетных соперников — опровержения, так что решающее слово пока не сказано. Вероятнее же всего, имя Бога Огня было настолько свято (ведь этот Бог обитал не где-нибудь на седьмом небе, а непосредственно среди людей), что его старались пореже произносить вслух, заменяли иносказаниями. А с течением времени оно просто забылось... Это произошло точно так же, как и было забыто настоящее название медведя: люди старались
называть сильных и опасных зверей иносказательно (применительно к медведю - "косолапый", "бурый"). Вот и слово "медведь" означает "ведающий медом" -
"любящий мед". Настоящее его наименование, по-видимому, навсегда утеряно. Зато не забылось великое множество примет и поверий, связанных с Огнём. В присутствии Огня считалось немыслимым выругаться: «Сказал бы тебе... да нельзя: печь в избе!»
Русская сваха, явившаяся сватать невесту, непременно протягивала руки к печи, грея ладони, в какое бы время года это ни происходило: тем самым она призывала Огонь себе в союзники, заручалась его поддержкой. Новобрачную молодой муж торжественно обводил трижды вокруг очага. А если в момент рождения ребёнка Огонь неожиданно угасал, то в этом видели верный признак рождения будущего злодея. И вот, наконец, почему перед новобрачными разбивают тарелку ("На счастье"), а прежде разбивали горшок, только что побывавший в Огне: «Сколько кусочков, столько бы и сыночков!». Теперь чаще всего не помнят смысла этого действия.

Клятва Своровича

Борис Ольшанский. Клятва Сварожича.

Особую священную силу приписывали Огню, полученному самым первобытным способом — трением. Почему же всё древнейшее пользовалось таким почётом, да и в наши дни ещё пользуется? Дело в том, что всем наиболее древним обычаям, приёмам и ухваткам, как считалось, праотцы и праматери ныне живущих людей научились непосредственно у Богов. Вспомним кузнечные клещи и плуг, "упавшие с небес", или "первые" законы! Соответственно, весь последующий технический и социальный прогресс был отчасти искажением прадедовской "божественной" мудрости, выше которой, по мнению древних людей, ничего не могло быть. Так вот, Огонь, добытый трением, считался «чистым», не соприкоснувшимся ни с какой скверной. Зажиганием такого Огня всякий раз отмечали наступление нового года. При этом полагали, что все грехи прошлого остаются в минувшем году вместе с угасшим старым Огнём: таким образом, каждый год миру даётся шанс возродиться, сделаться добрее и лучше. Отметим попутно, что начало нового года на Руси неоднократно переносилось, его праздновали то в марте, то в сентябре, но одним из древнейших ученые всё же
признают Новый год, справляемый в дни зимнего солнцеворота, 22-23 декабря. С Огнем славяне-язычники связывали и возникновение людей. По некоторым сказаниям, Боги сотворили Мужчину и Женщину из двух палочек, между которыми возгорелся Огонь — самое первое пламя любви... По другой из легенд Перун и Огонь соревновались в меткости, и в момент, когда пламя и молния, ударили в одну точку. неожиданно для самих Богов появились первые люди.
И это далеко не всё, что можно сказать об Огне. Ярких примеров современных традиций, пришедших к нам их глубокой древности великое множество. Откуда, например, появилась наша «ватрушка»? Это от Древнего слова «ватра», то есть «очаг».

Бог солнца - Даждьбог - был одним из наиболее почитаемых богов у славян в древние времена. Слово «Даждьбог» состоит из слов «дай», «бог», «богатство» -тот, кто дает добро, богатство, бог-даритель. Даждьбог - это бог достатка в доме.
Даждьбог был сыном Сварога - бога неба и небесного огня, главного бога. Древние славяне верили в то, что Сварог научил их хлебопашеству и подарил плуг. Бога солнца славяне почитали особо. Когда солнце заходило, его провожали с печалью и страхом. Место, где солнце всходило - восток, - было стороной радости, вечного тепла и символом жизни. Солнце весеннего равноденствия на Руси - это бог Ярило. Ярило покровительствовал расцвету природы, любви, плодородию, поэтому его всегда изображали в белой одежде и с хлебными колосками в руках. Земля у славян издавна почиталась особо: ее называли божья, праведная, святая. Земля - мать, которая рождает все необходимое для жизни. Земля считалась самым верным свидетелем, поэтому славяне при наивысшей клятве в доказательство правды и верности ели или целовали землю.
В народном мифе славян о солнце Мать-Сыра-Земля лежала во мраке и холоде, когда юный бог Ярило обратил на нее свой светлый взор. Посмотрел он на нее, и «воссияло солнце красное», «полились через солнце жаркие волны лучезарного Ярилина света». Проснулась Земля и жадно впитала в себя солнечные лучи, от солнечного тепла появились на ней злаки, цветы, темные леса и синие моря, голубые реки и серебристые озера, птицы и звери, рыбы и насекомые. Так древние славяне объясняли происхождение всего живого на земле. «И все жило, и все любило, и все пело, хвалебные песни Отцу-Ярилу, Матери -Сырой-Земле».
Потом в недрах Земли родился человек, и именно от солнечного света зародился в человеке ум. Человек «поднял к небу разумную головуи... отвечал... речью крылатою». Илрирода поняла, кто перед ней: «И услыша то слово и узрев царя своего и владыку, все древа, все цветы и злаки перед ним преклонились»-. Чтобы не замерзла Мать-Сыра-Земля, послал Ярило на землю Огонь.
Так древние славяне представляли смену дня и ночи, лета изигаы, появление огня. Поэтому они сжигали умерших и предавали их земле - началу всего. Они считали великим праздником дарование Ярилом огня человеку. Эти праздники происходили в длинные летние дни, когда солнце долго находится над землей и не хочет с ней расставаться.